Сюда же приехала из эвакуации дочь Корнея Ивановича Лидия с Люшей — Еленой Цезаревной. Ленинградскую квартиру на Загородном проспекте, где Лидия Корнеевна жила с семьей до ареста мужа, так и не вернули. Когда Лидия Корнеевна приехала в 1944 году в Ленинград, то ее фамилия была внесена в особый список, а ей сказали: вы были эвакуированы не из Ленинграда, вам ничего не положено. К тому же в ее квартире уже жил какой-то важный чин. Адвокат, которого Лидия Корнеевна призвала в надежде вернуть свой дом, благоразумно посоветовал ей оставить эти попытки. Ничего не оставалось делать, как ехать в Москву, искать помощи родителей. Лидия Корнеевна жалела, что пришлось остаться в Москве. Младший сын Корнея Ивановича Борис погиб в 1942 году под Москвой в ополчении. Ушел добровольцем и пропал без вести, и его сын Женя тоже оказался в квартире на Тверской. Елена Цезаревна вспоминала, что в 1943 году, когда вся семья вернулась из эвакуации, в этой, хотя и четырехкомнатной, но не столь уж большой квартире, жили 11 человек. Квартира была настолько перенаселена, что Елене Цезаревне, которая тогда училась в школе, приходилось уходить в Ленинскую библиотеку, где был читальный зал для школьников, чтобы иметь возможность в тишине приготовить уроки. Отношения между взрослыми, не привыкшими жить вместе, были напряженными. Но другого выхода не было.

Сюда приходила Анна Ахматова. Здесь подолгу жил опальный Александр Солженицын — Елена Цезаревна была самой деятельной его помощницей, он называл ее «начальник штаба моего». В этой квартире не однажды гостили Лев Копелев с женой, академик Андрей Сахаров, здесь Лидия Чуковская принимала британского философа и дипломата сэра Исайю Берлина. Тут бывали поэт Владимир Корнилов и даже писатель Владимир Сорокин, который на заре своей литературной деятельности общался с Еленой Цезаревной. В советские годы эта квартира в глазах властей имела репутацию «нехорошей». Из-за гостей, которые приходили, из-за собственной гражданской позиции хозяев. В подъезде дома всегда дежурила вахтерша. Задача ее состояла в том, чтобы шпионить за посетителями и сообщать «кому следует» о том, кто к кому ходит. И квартира Чуковских находилась в фокусе внимания. Возвращаясь из загорода, Лидия Корнеевна и Елена Цезаревна не раз замечали следы постороннего присутствия. Вообще за верность своим взглядам приходилось платить высокую цену. Известен случай, когда на Елену Цезаревну напали в подъезде этого самого дома, чтобы запугать ее и остановить. Она часто вспоминала времена после высылки Александра Солженицына из СССР, когда ее пригласили в КГБ. Она не поехала, и начались странные, жутковато-пародийные звонки в духе романов Ильфа и Петрова. Разные глухие и гнусавые голоса говорили в трубку: «звезда упадёт в полночь»; «эмиру передайте верблюдов»; «уберите из дома все апельсиновые корки, за вами придут».

Я человек застенчивый и вряд ли бы воспользовалась этим номером, к тому же мы даже не знали, кто живет по этому адресу. Но Дарья согласилась позвонить. Ответила Елена Цезаревна. Удивилась неожиданному звонку, но, как воспитанный человек, вежливо поговорила. На этом все могло бы закончиться, но нас окрылил успех этого разговора. Хотелось продолжить общение, и мы сочиняли все новые вопросы и периодически звонили Елене Цезаревне. Спрашивали о книгах, ее работе, фактах из жизни Корнея Ивановича и Лидии Корнеевны. Она никогда не подавала виду, что эти звонки ее обескураживают и сдержанно отвечала на наши вопросы. И вот однажды случилась судьбоносная встреча, Даша увидела Елену Цезаревну на улице. Она работала напротив дома, где Елена Цезаревна жила. Как раз накануне вышла передача о Солженицыне, где участвовала Елена Цезаревна, мы впервые ее увидели и, наконец, узнали, как она выглядит. Даша подошла к ней, представилась, завязался разговор. Даша спросила, может ли она быть чем-то полезной? Елена Цезаревна, подумав, сказала «да». Почти всю свою жизнь она занималась изданием произведений Корнея Чуковского и Лидии Чуковской, в том числе и тех, которые до этого никогда не выходили в свет. И для нее важна была реакция читателей. Она говорила, что книга подобна бутылке, заброшенной в море. Никогда неизвестно заранее, кто выловит это послание и как его прочтет. Елена Цезаревна попросила присылать ей найденные в интернете отклики, чем мы и начали заниматься с большим азартом.

Очень много всего сделано ею в этом доме. Наше представление о русском двадцатом веке было бы беднее, если бы не ежедневная работа Елены Цезаревны. Существует расхожее представление, что в искусстве и культуре все решает время. И будто бы это происходит само собой. Но неизвестно, что бы мы читали и знали, если бы кто-то не взялся донести до нас это наследие. Сейчас в каждой биографии Корнея Чуковского можно прочитать, что он знаменитый критик начала века. Каждая уважающая себя учительница использует в разговорах со школьниками его статьи об Александре Блоке и Антоне Чехове, об Анне Ахматовой и Максиме Горьком. И невозможно представить, что еще двадцать лет назад никто не знал о Чуковском-критике. Он был в первую очередь «дедушкой Корнеем», любимцем детворы. И какое было бы упущение для культуры, если бы так и осталось. Елена Цезаревна вернула его взрослые книги в литературу. Мне очень помнится эпизод из ее «Мемуара о Чукоккале», где она узнает о том, что тираж «Чукоккалы» рассыпан (что оказалось неправдой) и от бессилия плачет у себя в комнате.